В то время как исключительное право патентовладельца возникает в силу выдачи патента, права самого изобретателя носят второстепенный характер и недостаточно защищены законом.
Авторы изобретений бесправны?
В российском законодательстве исключительное право на изобретение – это фактически законная монополия, принадлежащая не изобретателю, а обладателю патента. Правоведы, к сожалению, зачастую ошибочно ставят знак равенства между фигурой изобретателя в патентном праве и автора в праве авторском. Это не так. Ничего похожего нет ни в России, ни в правовых системах большинства стран, и такое объединение, на мой взгляд, весьма спорно, поскольку эти две системы права принципиально различны. В результате нивелирования этих различий имущественные интересы изобретателя остаются без действенной правовой защиты.
В патентном праве, в отличие от авторского, изобретатель как субъект исключительного права фактически не фигурирует, исключая лишь упоминание о том, что он – создатель запатентованного объекта (неимущественное право авторства). Автор изобретения в контексте имущественных прав присутствует обычно лишь на начальном этапе, однократно «распоряжаясь» своим творением в порядке, не слишком детально урегулированном российским законодательством (уступка права на получение патента). Таким образом, изобретатель в патентном праве сродни сапожнику, который зачастую остается без сапог, которые сам и смастерил.
Закон vs реальность
Ситуация, при которой монополия патентовладельца почти полностью отрицает «изобретательские права», противоречит не только идее патентного права как права, направленного на защиту изобретателя, но и букве закона. Так, в п. 3 ст. 1228 ГК РФ, где определены общие положения в отношении прав автора на результаты интеллектуальной деятельности, указано, что «исключительное право на результат интеллектуальной деятельности, созданный творческим трудом, первоначально возникает у его автора». В ст. 1345 ГК, определяющей патентные права, также констатировано, что исключительное право на изобретение принадлежит его автору.
Однако в действительности исключительное право на изобретение по патенту принадлежит вовсе не автору, а патентообладателю, и только ему. В известном смысле автору изобретения исключительное право на него не принадлежит никогда, поскольку, даже если патент получен на имя автора, тот «превращается» в патентообладателя и далее действует в патентных отношениях как патентообладатель, а не автор.
Отрицание того факта, что субъективное патентное право практически не касается изобретателя, а также упорное продвижение в общественном сознании мифа о патентном праве как о «праве изобретателя» позволяют как отечественному, так и международному законодателю вообще не говорить о правовых механизмах защиты имущественных интересов автора изобретения.
Признание проблемы – первый шаг к соблюдению интересов изобретателей
Таким образом, можно констатировать, что защита имущественных интересов автора отсутствует за одним исключением – в виде института служебного изобретения. Однако данный институт регулирует только отношения по поводу изобретений, созданных в рамках трудовых обязанностей. Полагаю, для решения проблемы обеспечения интересов автора изобретения в общем случае – не только для авторов-работников – в первую очередь необходимо признать существование этой проблемы, увидеть, убедиться, что автор изобретения законом практически не защищен.
Столетия функционирования патентной системы показали, что в абсолютном большинстве случаев автор изобретения свободно (читай: за бесценок) уступит свои права на созданное неочевидное техническое новшество предприимчивому лицу либо получит патент на свое имя, который не будет иметь коммерческих результатов. Несомненно, есть единичные счастливые исключения, когда удачливые и талантливые изобретатели успешно распорядились своими правами, но эти исключения скорее доказывают общее правило. Необходимо признать, что защита интересов изобретателя далеко не является приоритетом функционирования современной патентной системы.
«Офисные» изобретатели защищены надежнее?
Предусмотренная российским патентным правом конструкция для служебного изобретения представляется в некотором смысле более честной, хотя бы за счет констатации того, что право на изобретение возникает у работодателя, а не у автора. У последнего есть лишь право на вознаграждение наряду с личным неимущественным правом авторства. Однако, признав наличие права на вознаграждение, институт служебного изобретения не определяет порядок его расчета, отдавая процесс урегулирования отношений изобретателя с работодателем в абсолютную власть принципу «свободы договора». Это, бесспорно, существенно ущемляет имущественные интересы работника-изобретателя. Но все же отмечу, что в нормах о служебном изобретении, пусть весьма частично и «половинчато», но прослеживается попытка введения хотя бы минимальных, но все же гарантий изобретателю. Несмотря на это, изобретатель в отношениях с работодателем является, несомненно, более слабой стороной.
Полагаю, защита работника-изобретателя могла бы выйти на другой уровень, если договор между автором-работником и работодателем по поводу создания и получения вознаграждения за служебное изобретение считался бы трудовым, а не гражданским договором. По сути, это именно трудовые отношения, хотя и имеющие патентную специфику. По правовой природе право работника на авторское вознаграждение – это трудовое право, как и право на заработную плату. На трудовую природу права на авторское вознаграждение также указывает специфический состав правоотношения «работник – работодатель», характеризующийся их явным неравенством.
Закон должен защищать права изобретателя
Понимание природы договора об авторском вознаграждении за служебное изобретение важно, в частности, для его толкования и – в случае необходимости – оспаривания (возможность признания сделки недействительной). Договоры о выплате авторского вознаграждения крайне редко заключаются на выгодных для работника-изобретателя условиях. Считаю, что, если бы этот договор был урегулирован трудовым правом, работника-изобретателя защищали бы принципы трудового права – например, запрет на дискриминацию. Установленные Правилами выплаты вознаграждения за служебные изобретения, служебные полезные модели, служебные промышленные образцы, утвержденными Постановлением Правительства РФ от 16 ноября 2020 г. № 1848, минимальные ставки авторского вознаграждения в этом случае, безусловно, станут не факультативными (если договор отсутствует), а обязательными.
Неразвитость института «права изобретателя» в патентном праве, которое по факту является правом патентовладельца-монополиста, характерна не только для российской патентной системы. Введение элементов, защищающих права изобретателя, –в рамках как служебных, так и неслужебных изобретений, – способно, конечно, ограничить выгоды патентообладателей, которым придется больше «делиться» с авторами. Но при взвешенном подходе это может привести к росту изобретательской активности и – в конечном счете – к инновационному росту экономики. В качестве начального направления для разработки механизма обеспечения имущественных прав изобретателя можно присмотреться к институту права следования из авторского права, когда художнику причитается определенный процент от стоимости перепродажи его произведения.
Этот и другие вопросы также будут обсуждаться на конференции «Distant & Digital», которая пройдет 7–8 февраля.
