Четверг 28.03.2024

Актуальные новости


Новости

общество

17 Сен, 14:24

Анонсы

Важнее чем экономика: образование и одна восьмая часть суши

25. 11. 2012 719

Иван Фокин

Кафедра публичной политики

Национальный исследовательский университет

Высшая школа экономики

  

«Существует только одна стоящая реформа,
которая стала бы революцией — необходимо создать университет,
целью которого был бы не отбор элиты,
а обеспечение культурой всех, даже тех, кто не будет «кадрами»»

Жан Поль Сартр,
философ и общественный деятель Франции
[1]

  

«Постараюсь вникнуть в существо высказывавшихся мнений,
памятуя, что мнения, не согласные со взглядами правительства,
не могут почитаться последним за крамолу» [2]

Петр Столыпин, 10 мая 1907 г.

 

 

«Важнее чем политика» — именно под таким названием проводятся регулярно научные семинары под руководством Евгения Ясина в Высшей школе экономики. На них рассматриваются вопросы, которые, прежде всего связаны, с вопросами духовности, экономическими, социальными процессами в российском обществе и в мире. Именно, это наименование и дало идею для названия этой статьи.

Всем известна расхожая фраза про то, что завтра начинается всегда сегодня. Особое значение эта утверждение приобретает, когда мы начинаем говорить про образование. На мой взгляд, мы сильно бы погорячились поставив что-то выше интересов образования. Образование — это не просто процесс усвоения утилитарного человеческого опыта. Это — приобщение молодого поколения людей к всей той культуре, которая накоплена человечеством за многие тысячелетия развития такого существа как «Человека исторического», то есть человека, который своими действиями преобразует настоящее во имя будущего. При этом, отметим, что преобразование это происходит не только осознанно по нашей воле, но и бессознательно в ходе повседневной нашей деятельности. И если рассмотреть образование в этом аспекте, то становится понятным важность преемственности между поколениями. Только в связке поколений и кумулятивного накопления общественного опыта, мы сможем выжить в этом динамичном мире и направить его движение в позитивное русло созидания.

Используя данный подход, мы можем оценить и потенциал современной России в будущем через анализ современных тенденций.

Российское общество традиционно существует в условиях функционирования мощного бюрократического государства (т. е. государства, основанного на руководящей роли особой группе неделенных властью общественных посредников и координаторов — бюрократов). Необходимость в наличии такового диктуется огромными пространствами нашей страны, которые требуют постоянного пристального внимания «ока государева» во всех его частях для максимальной унификации экономических процессов путем унификации законодательной, административной, судебной практики. Такая особенность России требует внимания к высказываниям центральных фигур подобного государства — президента и председателя правительства, в том числе, и в сфере образовательной политики.

Несмотря на кажущиеся разногласии в тандеме, наличие которых утверждалось в середине 2011 г., позиции и у Президента и у Председателя Правительства сходы, можно сказать, взаимодополняющие.

«Сегодня с учётом роста российской экономики  и стоящих перед нами задач модернизации  всех сфер нашей жизни и прежде всего, конечно,  производства стало совершенно очевидно, что отсутствие, недостаток высококвалифицированных рабочих кадров является  такой же преградой на пути развития, как  инфраструктурные ограничения, как отсутствие дорог, достаточного количества электрической энергии, средств связи и так далее.  Это необходимейшее условие для развития нашей страны», — заявил Владимир Путин на встрече с активом Российского союза ректоров 24 августа 2011 г. [3]

Месяцем позже, Дмитрий Медведев заявил о необходимости формирования конкурентной среды среди университетов и активной поддержки тех вузов, которые могут похвастаться высоким уровнем трудоуйстройства выпускников по специальности. Некоторые новации должны коснуться и выпускников:

«Обращаю внимание руководства Минобрнауки на то, что одним из критериев оценки работы вузов должен стать показатель трудоустройства выпускников и их работы по специальности в течение трех лет после обучения»[4].

Предполагается проведение сертифицирования специалистов и, возможно, внедрение рейтинговой системы оценки качества их подготовки.

Если учесть следующий ряд фактов, таких как: современная политика обеспечения университетов все больше принимает формы целевого финансирования, проектного; укрупнение образовательных учреждений высшего профессионального образования, формирование крупных региональных научно-образовательных центров универсального и специализированного значения (система федеральных и национальных исследовательские университеты), целый ряд качественных образователбных мер и, в конечном счете, стимулирование общественного участия в соуправлении и софинансировании университетов — становится довольно ясной картина поступательного уменьшения роли государства в финансировании системы образования.

Существует масса негативных оценок деятельности Минобра в его сфере. И тут важно понимать, что его политика, прежде всего, зависит не от персонального состава и руководства того или иного ведомства, а от общей ситуации в стране, и, даже, мире. А она тут, как отметил Владимир Путин, диктуется именно экономикой.

Можно четко проследить тенденцию реактивного реагирования руководства страны на состоявшуюся реальность — утверждение капитализма и активное вхождение России на мировой рынок в качестве крупного игрока. Политика правительства по снижению затрат на образование является обоснованной, учитывая еще и уменьшение численности молодого поколения (демографическая «дыра»), содержание пустых вузов явно контрпродуктивно, рынок труда также заявляет свои четкие потребности в необходимых ему специалистах, следовательно, «выращивание» иных также представляется излишеством, за который платить приходится нам с вами, налогоплательщикам.

Теперь, коснемся немного психологии  любого человека. В цикле своих статей «Институциональная экономика для чайников», д. э. н. Александр Аузан отмечает, что для нас, людей, свойственнен такой феномен как «ограниченная рациональность». Она проистекает из невозможности человека учесть всю полноту имеющейся информации в интересующей нас сфере — это просто физически невозможно на современном уровне технологического развития. А если добавить сюда еще и наши эмоции, сиюминутные желания и так далее, то становится и вовсе понятно, что большинство наших действий превращаются в игру с варьирующимся результатом. Экономика тоже похожа, в некотором роде, на уравнение с множеством неизвестных. Там же, автор говорит и про приоритет проектов краткосрочных и среднесрочного действия над долгосрочными. Это также проявление, в какой-то степени, феномена «ограниченной рациональности»: мы не можем учесть всех факторов, которые повлияют на результат в долгосрочной перспективе, мы можем лишь попытаться спрогнозировать долгосрочный эффект от реализации среднесрочного проекта, результат которого более или менее прогнозируем.

Теперь про рынок труда, на который ориентируется образовательная система. В ситуации «ограниченной рациональности» можно предположить, что судьба более крупного игрока на рынке более прогнозируема в силу большего количества источников его информированности и влиятельности в том или ином масштабе (страновом, региональном или мировом), в то время, как конкретному мелкому или среднему игроку проще потеряться в круговерти экономических процессов, которые очень часто зависят от поведения глобальных экономических акторов. Также, важным фактором экономических процессов является не только внутриотраслевая конкуренция, которая более или менее поддерживает пропорции на рынке труда, а и межотраслевая, которая серьезным образом влияет спросом на рынке труда.

В этом контексте рождается причина программированной структурной безработицы. И «программистом» в этом выступает ничто иное как … образование. Многими исследователями отмечается перманентное отставание образования от рынка труда. Разумеется, в этом случае, наибольшим потенциалом будут обладать те вузы, которые ориентированы на уже существующие рабочие места с высоким уровнем стабильности. На сегодняшний день, наиболее стабильный и динамичный рынок труда имеется в крупных и столичных городах России: Москва, Санкт-Петербург, Самара, Нижний Новгород, Новосибирск, Ростов-на-Дону и так далее. И то, эта стабильность обеспечивается не промышленнным ростом, а по существу, ролью этих мест в перекачивании и перераспределении федеральных и региональных ресурсов. По этой причине, тут столь многочисленен, так называемый, «офисный планктон» и те отрасли, которые обслуживают нужды этого «планктона». Самыми яркими примерами в этом ряду служат Москва и Санкт-Петербург. И тут, незря, говорят про перспективы первой как нового финансового центра в Евразии.

Вроде бы, эта ситуация плохо согласуется с жалобами промышленников на нехватку квалифицированных специалистов рабочих и инженерных специальностей. Здесь четко проявляется престижность профессии с точки зрения потребительского мировоззрения и влиятельности в обществе. Когда зарплата официанта больше инженера в НИИ, или возможность повлиять на перераспределение национального дохода больше у чиновника с юристом, чем у работяги с завода, то тут понятно, куда пойдут люди, зараженные «эпидемией потребительства», навязывающегося с экранов телевизора, на страницах «глянца» и так далее. И что самое главное. Очаги высокого уровня потребления находятся именно в центральных городах, что и порождает нынешнюю ситуацию их массовой «обратной колонизации» наиболее активными экономически россиянами и россиянками со всех регионов страны и ближнего зарубежья.

Таким образом, современное экономическое поведения наших соотечественников   также обусловлено высоким уровнем «ограниченной рациональности». Очень сложно поверить в то, что возможностей себя реализовать в Сибири или на Волге у молодого человека меньше, чем в шумной, пыльной и многолюдной Москве. Вопрос в другом, что нет условий

Все эти тенденции также имеют непосредственное влияние на систему образования. Приведу несколько устаревшие, но все же яркий показатель. В 1999 г., когда Россия только начала выбираться из кризиса, 68% россиян считали, что высшее образование не является причиной богатства. Даже если, сегодня этот показатель уменьшился на 20% то это все равно много. И все-таки, предположим, что этот показатель уменьшился. Теперь нужно обратить внимание на другой показатель — количество желающих покинуть Россию.

Приведу бытовой пример, 80% моих знакомых, среди которых преобладают студенты ведущих московских вузов, менеджеры среднего звена, представители интеллигенции и, даже, будущие правозащитники, желают покинуть Россию, если в ближайшее время здесь не изменится социально-экономическая и политическая ситуация. Это очень тревожный синдром и, в том числе, для образования. Факт того, что около половины населения страны не хотят получать высшее образования, а хотят заработывать деньги, сильно снижает внутренний потенциальный спрос на образование. Россияне поляризируются по уровню образованности: либо это люди с двумя-тремя высшими образованиями, да еще и с иностранным, либо, вовсе — без высшего образования. При этом, за рубеж бегут именно те, кто с двумя-тремя образованиями. С другой стороны, видна и другая тенденция. Российские вузы в срочном порядке стали заключать договора с иностранными вузами о студенческих обменах и двойных дипломов. Это типичное явление глобализации, которая требует повышения мобильности трудовых ресурсов. Для отечественного образования и страны, в целом, это означает потенциальную угрозу массового исхода «мозгов» на восток и запад от российских границ. Если в 1990-е гг. из страны выезжали «звезды» науки и их родственники, то теперь, на выезд нацелились наиболее активная и подготовленная часть населения — «середнячки», которые действительно способна «тянуть» экономику России вверх. Они не в состоянии найти себя в собственной стране, хотя в долгосрочной перспективе, Это также последствия феномена «ограниченной рациональности», который, к сожалению, в массовом сознании стимулируется современными тенденциями макроэкономического развития страны.

Теперь, осталось сопоставить современные тенденции социально-экономического развития российского общества с современными тенденциями развития его образования и сделать ряд выводов.

Итак, российское образование реагирует на экономические запросы путем подстраивания под рынок труда, который крайне не стабилен. В то же время, объективные запросы рынка труда вступают в непреодолимое противоречие с психологией потребительства, которая формирует «рационально ограниченный» взгляд на понятие престижности профессии. В свою же очередь, психология потребительства продуцируется стилем жизни российской элиты и культовыми образами массовой культуры. Большая часть экономически активного населения спрашивает себя: «А чем я хуже!». Появляются феномены «покорителей Москвы за 30 дней». «Ограниченная рациональность» диктует необходимость получения выгоды здесь и сейчас, а не в будущем.

Культ потребительства порождает культ «больших»  и «быстрых» денег, который, в свою очередь, стимулирует молодое поколение, прежде всего, не учится, а работать. Один из моих знакомых, ростовчанин 21 год, будущий фотограф: «Какая там учеба?! Чтобы я просил на проезд у матери?!». Это приводит к снижению заинтересованности в образовании, что также снижает внутренний спрос на образование.

Справедливости ради, следует отметить, что также, многими образование рассматривается как «социальный лифт». И тут, конечно, понятие «быстрых денег» вступает в конкурентную борьбу с понятием «корочки» как пропуска в мир больших денег и возможностей. Вновь-таки, борьба разворачивается за «корочки» по наиболее «престижным» и «перспективным» специальностям: юристы, экономисты, менеджеры отельно-ресторанного бизнеса, стилисты, айтишники и пр..

Еще одним из путей регулирования спроса на высшее образования является его коммерциализация. К сожалению, нужно отметить, что данная реакция при массе своих объективных и субъективных плюсах, все-таки порождает дальнейшую поляризацию российского общества. Согласно исследованиям Московской Хельсинской группы, именно, экономическая поляризация общества является одной из серьезнейших проблем современной России. Как не грустно, но образование, реагируя на происходящие ныне экономические процессы, путем коммерциализации, стимулирует падения массового образовательного и общекультурного уровня.

Довольно наглядно оценить механизм влияния падения общекультурного и образовательного уровня позволяет когнитивная схема образования, предложенная А. А. Овсянниковым. Основной посыл данной схемы сводится к тому, что снижение этого уровня ведет не только к закономерному падению качества трудовых ресурсов, что чревато серьезными потерями и для предприятий с чисто экономической точки зрения. Кроме этого, важным последствием подобного явления есть наростание социальной напряженности и формирование имиджа России как высокорисковой среды. В системе же образования это грозит старением преподавательского состава, снижением интереса к процессу обучения среди его представителей [5]. Конечно, хоть и статья Овсянникова была написана в 1999 г., тем не менее, она остается актуальной в любой момент попыток сэкономить на образовании — попытки прямой экономии на образовании может привести к серьезным прямым и косвенным издержкам даже в среднесрочной перспективе, уже не говоря про долгосрочные.

Довольно любопытную идею выразил ректор Высшей школы экономики Я. И. Кузьминов в одном из своих интервью РИА Новости, объясняя необходимость строгого в них приема и высокого числа отчислений

«Мы имеем огромный вызов, и вызов этот и риски в себе несет и возможности. Вызов несет риски потому, что 85% людей — это так называемый навес высшего образования над экономикой. Если мы не предоставим этим людям рабочие места, такие, которые они востребуют, которые они хотят  — они хотят креативные рабочие места, они не хотят иметь дело со станком и с деталью — тогда да, России обеспечен рывок, и мы сможем надеяться на гораздо более высокие темпы роста, чем развитые страны. А вот есть риски, что сформируем просто класс людей с завышенными социальными потребностями и не умеющими и нежелающими работать, потому что у них вот есть диплом, они хотят чистой работы, они хотят высокооплачиваемой работы, они не идут водить троллейбус, условно говоря — троллейбусы водят мигранты — и они создают класс недовольных в обществе. Ведь любая революция — и не дай Бог России пережить еще одну революцию — это восстание людей, которые самостоятельно не могут найти выхода из этой ситуации» [6].

Данное высказывание довольно рельефно показывает возможные страхи руководства перед высокообразованным населением своей страны. Страхи, соглашусь, оправданные. Образованный человек не будет инструментом манипуляции. Он будет следовать правилу «Жизнь должна быть картиной, а не репродукцией!». Высокообразованный человек будет создавать свои модели поведения — свободного, независимого, уверенного в своих силах, и в своем окружении человека. Ярослав Иванович очень верно подметил рывок, который делают образованные люди в своих потребностях — они переходят от потрбености в еде, сексе, безопасности, к потребности собственнной самореализации, даже если это требует трансформации общества.

Мир уже знает пример подобного рывка. 1968 г. во Франции стал эпохой студенческих волнений, которые выдвинули свой протест обществу потребления и противопоставили ему другое общество — общество диалога и личностной самореализации каждого. Действительно, расширение университетской сети во Франции, увеличение числа студентов почти втрое привело к серьезному социальному подъему и кратковременному периоду активного общественного диалога. И все-таки он был заслужен. Мы не должны забывать, что сегодняшнее общество скроено, во-многом, по лекалам 1960-х гг. и что сегодня мы пожинаем плоды того технологического и духовному прорыва, который совершен представителями поколения 60-х. И честно, сказать, для меня лично более приемлемы ценности именно молодежи тех лет, нежели большей части моих ровесников.

Вопросы предпочтения между эволюционным и революционными ходом общественного развития действительно является очень спорным. Революция действительно страшна. Страшны ее последствия. Все мы знаем литературный и драматургический образ Бумбараша, который мучался между выбором «за кого?».

Константин Паустовский отмечал, что революция поднимает все со дна: и плохое, и хорошое. Но если мы будем экономить на образовании, искусственно ставить препоны в его получении, то мы рано или поздно можем получить только два результата. Один результат — это русский бунт «беспощадный и бессмысленный». А второй вариант, хорошо описал председатель царского правительства Петр Столыпин:

««Народы забывают иногда о своих национальных задачах; но такие народы гибнут, они превращаются в назем, в удобрение, на котором вырастают и крепнут другие, более сильные народы»[7]

Поэтому, выбирая между риском стать «субстратом» для развития другого народа (или народов) и «риском» появления людей с «завышенными социальными запросами», конечно же, в интересах российского народа предпочесть именно второе. Тем более, к распространению образованности среди народа призывал и Столыпин, который ныне по праву считается примером государственного деятеля:

«Сознавая необходимость приложения величайших усилий для поднятия экономического благосостояния населения, правительство ясно отдаёт себе отчёт, что усилия эти будут бесплодны, пока просвещение народных масс не будет поставлено на должную высоту».

Кроме этого, нужно отметить еще одну важную особенность. Ведущие страны мира повышаюь уровень образованности своих граждан. Наши ближайшие соседи, Китай и Япония вкладывают миллиардные инвестиции в образование. И это незря. Современный технический прогресс все более и более информитизируется. Общественный капитал очень стремительно перемещается из области индустриальной в область информационную. И эта область требует существенных, на порядок выше уровень знаний от человека, который хочет занять достойное место. Любой нации, а уж тем более, такой как, российская, просто необходимо иметь великолепную, достойную ее людских и природных ресурсов, систему образования. И чем более, это образование будет универсальным, обязательным для каждого, тем успешнее будем мы, россияне, в будущие столетия.

Сошлюсь на проф. А. Аузана, который, в одном из своих интервью 2009 г.,  утверждал, что одним из вариантов национальной идеи России может, а я добавлю, еще и должно, стать именно образование.

Реализация универсальной по своему охвату и содержанию образовательной стратегии сегодня на федеральном уровне, в комплексе с  активным равномерным прмышленным и информационным развитием всех ее территорий, позволит нам с уверенностью смотреть в исторической перспективу громадной страны в одну восьмую часть суши, России. 

 

 



[1]              Sartre J.-P. L’idee neuve de mai 1968 // Situations VIII P., 1972. P. 195-196. (Цит. по:  Сидоров А. Позиция Сартра во время Красного Мая //  http://politiko.ua/blogpost56423 )

[2]              Столыпин Петр «Им нужны великие потрясения. Нам нужна великая Россия!» Речь председателя 

[3]              Владимир Путин. На совещании о подготовке квалифицированных рабочих кадров, востребованных в экономике, 23 декабря, Санкт-Петербург // http://premier.gov.ru/points/77/

[5]              Овсянников А. А.Система образования в России и образование России // Мир России. — 1999. — №3. — С. 73-132.

[6]              Реформу высшего образования потребуют сами студенты и сами преподаватели — Кузьминов // www.strategy2020.rian.ru/news/20110618/36609249.html

[7]              Столыпин П.А. Нам нужна великая Россия. М., Молодая Гвардия, 1991. С.60. (Цит. по: Овсянников А. А.  Система образования в России и образование России // Мир России. – 1999. — №3. – С. 

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.

Система Orphus

Важное

Рекомендованное редакцией